Соционика и психософия,

Вот всё думаю – как так получилось, что в соционике ТИМ ИЛЭ, наверное, процентов на 80 укомплектован из этиков?

На мой взгляд, это потому, что собирательный стереотипный образ ИЛЭ в общественном сознании, на который ориентируются и типирующиеся, и типировщики, искажён, и представляет из себя нечто этическое, – нечто среднее между ЭИЭ и ИЭЭ, и при этом ещё с некоторым креном в ЧС-ценностные центральные квадры.

А болезненные для окружающих этические манипуляции и различного рода этические фокусы, которые порой демонстрируют представители этих почтенных) ТИМов, принимаются за проявления болевой этики.

Есть ещё такой фактор: по-моему, этики чаще глядят в Наполеоны логики, чем наоборот.

Кроме того, возможно, это связано с тем, что формированием образов в соционическом общественном сознании в основном занимаются этики, поневоле проецирующие на других собственные этические свойства, что накладывает этот “этический” отпечаток.

Впрочем, видимо, редко какой образ ТИМа в сознании социоников не искажён – другой вопрос, как и в какую сторону.

На мой взгляд, за социальное мифотворчество, фольклор, а также за работу над направлением общественного сознания в нужное русло отвечает в первую очередь этика – БЭ и ЧЭ, а во вторую очередь – интуиция – БИ и ЧИ.

Если взять соционический информационный ареал – те же самые соционические форумы, то, на мой взгляд, очень заметно, что по этому направлению работают именно этики.

И не припомню, чтобы этим занимались логики. Но я заметил, что некоторые логики на это “ведутся” и начинают мыслить в предложенном им мифотворцами русле. Впрочем, я поначалу тоже этим грешил.

UPD.: Впрочем, логик, занимающийся мифотворчеством, всё же вспомнился. И при этом он в соционических кругах довольно известен – это г-н Таланов.

Вот какую мысль хотелось бы высказать: по существу описания соционических типов так или иначе, в большей или меньшей степени влияют на то, как воспринимаются люди, обладающие этими типами.

А нужно, кстати, сказать что некоторые соционические описания сделаны настолько пристрастно, что по ним прямо видно, как автор превозносит одни типы и “опускает” другие (как, например, у Стратиевской), и у человека, некритично смотрящего на соционику через призму таких описаний, будет формироваться неверное восприятие соционической действительности.

Как минимум это чревато трудностями при типировании и самотипировании, а как максимум… Как максимум таким образом можно “зомбировать” людей и стравливать их друг с другом.

К слову, к психософии это тоже относится – в “Синтаксисе любви” пристрастность уж очень бросается глаза.

Это не такой уж и пустяк, как может показаться с первого взгляда, – чтобы промыть людям мозги, многого не нужно:

Откроешь книгу, особенно советских времён, и всё вроде бы ясно. Если читаем: «Катя доверчиво посмотрела на следователя Тараскина», то понимаем, что Катя — человек хороший и ей нужно помочь вернуться на правильную дорогу. Если же написано: «Глаза Егора недоверчиво смотрели на Тараскина из-под кустистых бровей», ясно: Егор ещё тот фрукт. С ним придётся повозиться. Похожих примеров в литературе множество, и после десятой книги, двадцатой ли становится ясно: доверчивость есть черта хорошая. Доверчивый человек — друг, товарищ и брат. А недоверчивый — потенциальный пособник НАТО, подкулачник или просто враг.

Следует помнить, что литератор в России и прежде, и теперь не только специалист по внятному изложению мыслей на бумаге, но ещё и передельщик человеческих душ. Где нужно — подкрутит, где нужно — подпилит, где нужно — нарастит. Такая вот негенетическая инженерия. И если власти требуются доверчивые подданные, писатели станут эту доверчивость в людях развивать.

(с) В. Щепетнёв